Идея художественного произведения

Идея даёт художественному произведению жизнь

Идея есть главная мысль.

Идея обобщает художественное содержание литературного произведения и выражается в одной-двух фразах. Идею нельзя размазать, как кашу по тарелке. Идею нельзя показать приблизительно, описать предположительно, выразить как нечто зыбкое, размытое: «Может быть…»

Идея — это не «может быть». Идея — это «есть». Это то, что убедительно показал, провёл через весь свой текст демиург — автор.

Это то, что читатель примет. Примет — даже если не захочет соглашаться с автором и его героями.

Без идеи писательское сочинение мертво

Автор затрудняется сформулировать главную мысль оконченного произведения? Значит, он его не окончил. Не отточил. Не довёл до логического завершения. Не передал философски тот смысл, без которого текст не оживёт.

Возможно, он не сумел создать то, к чему стремился. Возможно, он вовсе не писатель.

Без идеи писательское сочинение мертво. Идея — то, что вдыхает в текст душу, то, что оживляет героев, то, что устремляет их навстречу судьбе.

Главная мысль произведения требует доказательства

Идея — не аксиома. Идея — теорема. Когда писатель говорит о своей главной мысли, он формулирует теорему.

Романы и повести для того и пишутся, чтобы кое-что доказать. Главный герой может на страницах погибнуть, но идея, вложенная в текст автором, останется жить. Останется жить вместе с автором, вместе с его произведением.

Примеры идей художественных произведений

Мартин Иден в романе Джека Лондона покончил с собой, но идея о случайности литературного успеха в обществе осталась жить. Она живёт уже второе столетие. И попробуйте-ка её опровергнуть!

Бедность портит характер и отравляет жизнь; счастливо устраивается лишь тот, кому повезло на пути встретить деньги. Эта идея ясно прорисована в судьбах нескольких героев романа Джорджа Джиссинга «Мученики пера».

Жизнь — не пространство для губительных надежд; терзающему душу аффекту надежды следует предпочесть гармонию реалистичных устремлений. Эту идею художественно доказал британский классик У. С. Моэм. Автору веришь вдвойне, потому как роман «Бремя страстей человеческих» построен на биографическом материале.

Прожить идею. Слиться с героем

Я недаром привёл выше примеры художественных произведений, чьи идеи перекликаются с выводами, сделанными авторами на жизненном пути.

Роман, повесть, рассказ не «выстрелят», ежели их идеи не будут созвучны философии автора. Ни одному автору не удалось убедительно доказать первенство то, чего он не разделяет, во что он не верит, чему возражает собственной жизнью. Постановка в литературе и попытка решения подобной задачи означали бы преследование ложной цели, намерение произвести литературную фальшивку.

Самые сильные тексты являются там, где авторы прожили идеи, а уж затем провели их через страницы. Где литературные герои противоборствуют, мучаются и любят, гибнут и прорываются к развязке, где они не объявляют прямо, не декларируют то, что несёт миру их отец — автор, но исподволь, поступками, размышлениями, судьбоносными решениями, чувствами, оценками, показывают (и доказывают) верность и подлинность того главного смысла, который художественно передаёт читателям писатель.

Самые сильные книги, идущие сквозь десятилетия и века, — те, где творец оставил частицу себя. Где творец прожил идею и вдохнул её в своих героев.

Без центральной мысли, без главного содержания произведение не состоится. В нём не будет огня. Текст оставит читателя равнодушным.

Художественное произведение оттого художественное, что сотворено художником. Невозможно остаться равнодушным к тому, что автор пронёс через своё сердце, что он пережил, выстрадал и развернул наконец перед читателем. И наоборот: холодным и мёртвым останется то, что вместо живого текста с его венами и током крови, с качающим горячим насосом-сердцем представляет собой неживую схему, прокрустово ложе теории.

Мёртвой политической схемой является роман Чернышевского «Что делать?» Герои карикатурны, черты их искусственны, и никто из читателей не возгорится желанием по примеру товарища Рахметова спать на гвоздях и таким образом подготавливать себя к грядущим трудностям.

Иное дело — роман Островского «Как закалялась сталь». Этот текст — живая правдивая книга. Когда читаешь её в юности, хочешь быть таким же, как Павел Корчагин. Идея трудной борьбы обездоленных за справедливость не оставит читателя равнодушным. Эта книга до сих пор читаема во всём мире, несмотря на крах социализма и развенчание коммунистической идеологии — прокрустова ложа, построенного в «отдельно взятой стране» в буквальном смысле. Герою книги верят потому, что автор её не поклоняется божку теории, а рассказывает о личном пути.

Романтик Чарльз Диккенс в «Рождественской песни» поставил вопрос: на что богатство, коли оно не приносит пользы и не даёт счастья?

Реалист Лев Толстой в рассказе «После бала» показал, как палками бьют солдата, а убивают любовь.

Фантаст Клиффорд Саймак в романе «Почти как люди» доказал, что человеком не притворишься.

Сердце автора бьётся в унисон с сердцем героя. Так добывается энергия для идеи.